Экология животных к началу XX века

До начала текущего XX века экология животных ещё не сложилась как особая отрасль зоологической науки, хотя ещё в 1868 году Э. Геккель дал ей то имя, которое она носит, и определил её задачи. Однако требования практики выдвигали необходимость разработки отдельных экологических проблем — в первую очередь тех, которые были связаны с морскими промыслами, рыболовством и рыбоводством, то есть с хозяйственным освоением морских и пресных вод.

Ещё в 50-х годах прошлого столетия немецкого зоолога Лейдига заинтересовал вопрос, откуда же в прозрачных и как будто совершенно чистых водах Боденского озера живущие там ценные промысловые рыбы добывают мелкую живность, которой бывают наполнены их кишечники, и это положило начало изучению планктона (таким сборным именем стали обозначать в науке все мелкие организмы — и растительные и животные, — которые рассеяны в водоёмах во взвешенном состоянии и только в слабой степени способны к самостоятельному передвижению; извлекают их из воды при помощи особых планктонных сетей). Планктонные организмы важны для нас тем, что они служат кормом для всех рыбных мальков и для некоторых промысловых рыб и составляют важное звено в биологическом круговороте водоёмов.

В конце 70-х годов профессор Мёбиус, изучая условия жизни устриц среди других организмов, населяющих те же устричные банки у побережья Северного моря, впервые разработал на этом материале учение о биоценозах, или жизненных сообществах.

А на суше энтомологи, специалисты по насекомым — вредителям сельскохозяйственных растений, тщательно изучали их жизненные циклы и межвидовые отношения, сложившиеся между этими насекомыми, их паразитами (наездниками, мухами-тахинами) и «сверхпаразитами» (паразитами этих первичных паразитов), и на этой основе разрабатывали рациональные меры борьбы с вредителями сельскохозяйственных культур и лесных насаждений.

Видное место в развитии этой области знания в конце прошлого века и в начале текущего принадлежит русским исследователям Ф. П. Кеипену, И. А. Порчипскому и И. Я. Шевырёву.

Однако в те времена работы подобного типа относились к области так называемой прикладной зоологии, они не вливались ещё в общее русло развития зоологической науки, а шли своими путями несколько в стороне от её столбовой дороги. И хотя понятие «борьба за существование», содержание которого целиком соответствует предмету экологии, является одним из краеугольных камней учения Дарвина, зоологи-дарвинисты, восприняв его в дарвиновском широком и метафорическом смысле, но занялись тогда более углублённым изучением относящихся сюда явлений и ограничились только защитой его против вульгарного его истолкования в смысле всеобщей грызни.

Основное же внимание зоологов-дарвинистов было направлено тогда на разработку морфологических доказательств эволюции с помощью методов сравнительной анатомии, эмбриологии и палеонтологии, на установление филогенетических связей и усовершенствование классификации. Конечно, исследования, проводившиеся в таком преимущественно морфологическом плане, были очень важны и необходимы, так как вооружали новое учение стройной системой доказательств, и недаром сам Дарвин высоко ценил морфологию, считая её «одним из самых интересных отделов естественной истории», который, «можно почти сказать, составляет её подлинную душу».

Однако морфологическими исследованиями ещё далеко не исчерпывалась задача изучения животного мира в его «постепенном развитии и взаимно непрестанно перекрещивающихся отношениях организации и образа жизни», как писал ещё К. Ф. Рулье, в той зависимости одного существа от другого, от засухи и влажности, которую Дарвин разумел под условным названием «борьба за существование», или, говоря короче, в плане того раздела науки, для которого Геккель ещё в 1868 году предложил название «экология».

Ярким свидетельством того, насколько экология животных к концу прошлого столетия оказалась в стороне от путей «чистой» академической науки, может служить своеобразное определение её содержания, которое было дано в известном и обстоятельном для своего времени Большом энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. Вся статейка, посвящённая этому слову, занимает всего лишь несколько строк и гласит нижеследующее:

«Экология, или ойкология — часть зоологии, обнимающая собою сведения относительно жилищ животных, то есть нор, гнёзд, логовищ и тому подобного. До сих пор экология не достигла той степени развития, которая дала бы ей право на известную долю самостоятельности, так как до сих пор она ещё не вышла из периода описаний и не выработала ни определяющих методов, ни известной суммы обобщений».

Под статьёй стоят инициалы проф. В. М. Шимкевича. Этот крупный и авторитетный учёный оказался по вопросу об экологии настолько не в курсе дела, что совершенно упустил из виду геккелевское определение этой науки. Слово «экология», или, как иногда писали прежде, «ойкология», образовано из двух греческих слов: «ойкос» — дом и «логос» — учение.

Предлагая этот термин, Геккель вкладывал в него тот смысл, что экология — это учение о том, как живут животные «у себя дома», то есть в условиях обитаемой ими среды, а проф. Шимкевич понял его в узком буквальном значении, опираясь только на его этимологию и не подозревая, что уже в его время и на Западе, и у нас существовало немало серьёзных работ, посвящённых экологии, как её понимал Геккель.