«Земноводные» грызуны и их промысловое значение

Среди грызунов и восточного и западного полушарий имеется ряд видов, приуроченных к берегам внутренних водоёмов, в которых они находят себе корм и могут укрываться от преследования хищников. В связи с таким полуводным образом жизни у них в процессе исторического развития выработались сходные приспособительные особенности в строении их шёрстного покрова — особенности, которые ставят их в разряд ценнейших пушных зверей.

Бобр (рис. 327) — очень крупный грызун плотного телосложения, достигающий длины 70–100 см (не считая хвоста).

С биологической стороны бобры представляют исключительный интерес не только общей приспособленностью к полуводному образу жизни (не намокающий в воде густой мех, задние лапы с плавательными перепонками, широкий и плоский чешуйчатый хвост, выполняющий функцию руля глубины, способность замыкать в воде ноздри и ушные отверстия), но ещё более своей строительной деятельностью.

Бобры живут колониями. Для жилья и для складывания запасов корма они роют норы (всегда с подводным входом) и строят хатки (рис. 328, 329) — прочные сводчатые сооружения из кусков древесных стволов, сучьев и ветвей, сцементированных озёрным илом и грязью. Хатки эти ставятся так, что их со всех сторон окружает вода; в них бобры забираются и для перезимовки.

Ниже по течению бобры устраивают плотины (рис. 330) из древесных стволов, сучьев и хвороста с примесью дёрна, тянущиеся иногда на десятки и даже сотни метров, или же, наоборот, роют спускные канавы. Значение этих гидротехнических сооружений состоит в том, что благодаря им уровень воды в бобровой колонии поддерживается на надлежащем уровне, не давая хаткам оказаться на суше, но и не затопляя их.

Ради постройки плотин бобры производят рубку деревьев, подгрызая их стволы со всех сторон, пока ствол не надломится и не упадёт «в заданном направлении» (рис. 327).

Большая сложность поведения бобров — их строительные работы (плотины и канавы), обнаруживающие способность бобров учитывать изменения внешней обстановки и целесообразно регулировать уровень воды в поселениях, — невольно наводит на мысль о разумном характере их деятельности. Во всяком случае их поведение как будто уже не соответствует образу той неизменной «грампластинки», которой обыкновенно уподобляются менее сложные формы инстинктивного поведения, то есть более простые комплексы прирождённых безусловных рефлексов (вспомним наблюдения и опыты Фабра над пчелой-каменщицей).

Сложности поведения бобров соответствуют и особенности строения их мозга: мозговые полушария у них более массивны, чем у других грызунов, и на коре их образуются борозды (рис. 331; сравните с изображениями мозга кролика или крысы).

Однако все это не даёт нам права «очеловечивать» бобров. Речной бобр как вполне сложившийся зоологический вид со всеми морфологическими и биологическими особенностями появился ещё в отдалённые от нас времена. Об этом свидетельствует широчайшая область его былого распространения, простиравшаяся через всю лесную полосу Европы, Северной Азии и Северной Америки.

Все отмеченные выше особенности строения и поведения бобров — это признаки приспособительного характера, сложившиеся в длительном процессе филогенеза в результате естественного отбора и способствовавшие биологическому процветанию вида среди его природной жизненной обстановки. Но вот на Земле появился человек, начал создавать свою культуру и добрался и до бобра как ценного пушного зверя.

И бобры, хорошо защищённые от стихийных случайностей (их гидротехника) и от своих естественных врагов (норы о подводным входом, хатки), оказались беззащитными перед человеком. Теперь как раз защитные сооружения бобров (хатки и плотины) и связанные с их постройкой следы порубок невольно выдавали присутствие ценных зверей и делали их добычей промысловиков.

Однако многовековое знакомство с человеком никак не повлияло на строительную деятельность бобров и тем самым обнаружило её инстинктивную основу, сложившуюся в течение многих сотен предшествовавших тысячелетий. Если бы сложными действиями бобров руководил разум, они должны были бы в изменившихся условиях соответственным образом перестроить и нормы поведения.

Теперь в результате мероприятий, проведённых Советским правительством, численность бобров на территории СССР значительно увеличилась и во многих местах достигла промыслового уровня.

Коренная родина ондатры (пли мускусной крысы, как её часто именовали в литературе прошлого столетия — рис. 332) — Северная Америка (США и Канада). По образу жизни ондатра напоминает отчасти бобра, отчасти свою более близкую родственницу — нашу европейскую водяную крысу (кстати отметим, что и та и другая только по внешности похожи на крыс, а в действительности относятся к подсемейству полёвок).

Поселяясь на берегах водоёмов, ондатры роют подземные норы, устраивая вход в них чуть пониже уровня воды, а для зимовки сооружают на отмелях хатки из растительного материала, смешанного с илом и грязью. Кормятся в основном водной и прибрежной растительностью.

Ондатра крупнее крысы (общая длина 55–60 см, причём около половины приходится на хвост). Помимо характерных особенностей в строении меха чертами приспособления к пребыванию в воде являются также малые размеры ушных раковин и способность замыкать слуховой проход.

Ондатра была завезена в СССР в 1927 году, а в настоящее время широко расселена на обширной территории нашей Родины, и шкурки её заготовляются в массовом количестве. Шкурки идут в дело либо в своём натуральном виде, либо из них выщипывается более длинная ость, а мягкий светлый подшёрсток подкрашивается в темно-бурый цвет под морского котика (из отряда ластоногих).

Нутрия, пли болотный бобр (рис. 333), завезена в СССР в 1930 году. Родина её — страны Южной Америки, примыкающие к тропической зоне, и потому, в отличие от ондатры, это в основном субтропическое животное удалось акклиматизировать только в южных районах нашей страны — главным образом в Закавказье (в более северных областях нутрию разводят в условиях клеточного содержания на зоофермах).